История за пределами учебников

Как Гитлер при помощи церкви хотел завоевать СССР

Обозреватель «Комсомолки» Александр Милкус побеседовал о скрытой правде войны с министром просвещения РФ, доктором исторических наук, профессором Ольгой Васильевой, которая более 20 лет изучала историю Великой Отечественной. Выпуск от 2019-06-22 18:03:00. Ведущий: Александр Милкус. Гость: Ольга Васильева.

История за пределами учебников : Загадка личности великого космонавта Алексея Леонова

30 мая, человеку, который первым в мире вышел в открытый космос, исполнилось 85 лет. Выпуск от 2019-05-30 00:46:00. Ведущий: Иван Панкин.

История современности : Северная Корея - страна-декорация или государство счастливых людей

После визита Ким Чен Ына в Россию пытаемся разобраться с помощью экспертов, чем сейчас живет КНДР. Выпуск от 2019-04-26 19:33:00. Ведущий: Елена Афонина. Гости: Виталий Манский, Алексей Маслов. Гости в студии: - Виталий Манский, режиссер-документалист, автор фильма о Северной Корее; - Алексей Маслов, руководитель Школы востоковедения Высшей школы экономики.

Игорь Стрелков: «Люди, устроившие переворот на Украине на западные деньги, не простят нам Крым»

Спецпроект «Непокоренные»: 5-летию войны на Донбассе посвящается. Выпуск от 2019-04-05 19:03:00. Ведущие: Иван Панкин, Александр Коц, Дмитрий Стешин, Виктор Баранец. Гость: Игорь Стрелков. Специальный проект «Непокоренные» Ивана Панкина посвящен 5-летию войны на Донбассе. Экс-командующий ополчением ДНР Игорь Стрелков, военные корреспонденты «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин и Александр Коц, а также военный обозреватель «Комсомолки» Виктор Баранец вспоминают, как начиналась битва за ДНР и ЛНР.

Спецпроект «Крым Наш» : Наталья Поклонская: «Никакое разочарование не повлияет на вкус победы «Крымской весн

Спецпроект Ивана Панкина «Крым Наш» - События 5-ти летней давности вспоминают журналисты «Комсомольской правды» Дмитрий Стешин, Александр Коц, Виктор Баранец, Андрей Баранов и политик Наталья Поклонская. Выпуск от 2019-03-18 20:03:00. Ведущие: Александр Коц, Дмитрий Стешин, Виктор Баранец, Андрей Баранов, Иван Панкин. Гость: Наталья Поклонская. Дмитрий Стешин — военный корреспондент «КП» - В Крым я попал прямо с майдана. На майдане нас уже серьезно ловили, корреспондентов «Комсомольской правды». Вывозили нас с самой этой площади, оцепленной и обложенной баррикадами, коллеги из киевской «Комсомолки», чуть ли не в багажнике. И уезжали мы из Украины на поезде, потому что товарищ, оператор первого канала, вылетал через аэропорт Борисполь и успел нам позвонить и сказать – не вздумайте выезжать через аэропорт, там несколько кордонов правосеков и каких-то активистов со списками ловят депутатов-регионалов и неугодных журналистов, и вы там в этом списке есть. Вот ума им не хватило заблокировать вокзал и мы спокойно уехали оттуда на поезде в Москву и почти сразу же прилетели в Крым. Там еще стояли в аэропорту люди в форме державной варты и погранслужбы, но было понятно, что Крым уже уплыл давным-давно в сознании. Я был в 2010 году в Крыму, общался с представителями русских общественных движений, они имели там достаточно серьезные позиции – выпускали газеты многотиражные, какие-то были движения – и прямым текстом я не раз слышал, что мнение консолидированное украинских политиков о Крыме было такое – зачем в него вкладывать деньги, он все равно уйдет в Россию. Потому что мне были уже непонятны вот эти постмайдановские кукарекания, которые до сих пор страдают по поводу аннексии Крыма, потому что, если сам Крым, побережье, более-менее в 2014 году выглядело прилично, то стоило отъехать от любого города туда в центр, в материковый Крым, там хотелось плакать, там как война прошла. После майдановского угара, конечно, Крым показался уже определившимся и мое было мнение, что практически все свершилось, нужно было только юридически это зафиксировать. Мы мотались вместе с нашими военными, тогда как раз «вежливые» начали отжимать первые части, мне запомнилась история с частью береговой обороны в поселке Перевальный – это недалеко от Симферополя. Мы встретили колонну наших морпехов вежливых, она входила в Симферополь, прямо на въезде, и вслед за ними, мы не знали, куда они едут, мы приехали к этой части Перевальная и видели, как горохом сыпались солдаты в пиксельных камуфляжах, они тогда были диковинкой, выстраивались в цепочку вдоль заборов, и один из офицеров подошел к КПП, там его встретил командир части, его зам, и сказал, что у меня задача занять периметр части от банкомата вон до того угла забора. И вот во время этого разговора, достаточно нервного, молодой солдатик украинский схватил ручной пулемет Калашникова и бросился в бетонированную ячейку окопа, прямо у входа в КПП, она была оборудована заранее, несколько лет назад, и начал судорожно дергать затвор. И вот тут я заметался, потому что я оказался точно на линии огня, в центре, но ситуация разрешилась просто в одну секунду. Огромный военный подскочил к этому солдатику, взял его за шиворот, натурально, вместе с пулеметом, просто поднял, вытащил из этого окопа, дал ему пендаль и солдатик исчез. Через год я приезжаю в эту часть Перевальная побеседовать с военными, как им служится в российской армии, у ворот части меня встречает этот здоровый военный, вытащивший из окопа солдатика – это был замкомандира части по воспитательной работе Бойко. Я ему рассказал эту историю, он говорит – да ничего страшного, у них не было патронов, слава Богу. Дальше мы мотались по полуострову, общались, нас интересовала татарская диаспора – единственная, кто как-то сомневался, колебался – это татарская диаспора. Мы были ночью на их ночных бдениях возле татарского телеканала, они там стояли жгли костры, с палками, достаточно нервно реагировали на российских журналистов, но, в принципе, как показали последующие события, большинство татар вообще не понимали, зачем их Крым нужен Украине и в принципе со всем согласились. Мы заехали в главную мечеть на тот момент полуострова – Бахчисарай – тоже там была интересная встреча, нам хотелось поговорить с имамом, к нам вышел человек с револьвером, возможно, травматическим, на поясе, в форме охранника, сказал, что имама нет, я говорю – ну, мы подождем, а он – да даже если бы и был, у вас не получится с ним поговорить. Я говорю – почему? А он не знает русского языка, он из Турции. Ну, у Турции всегда были свои виды на этот полуостров, она работала через мечети и Украина особо не напрягалась, что на полуострове создавались одна за другой ваххабитские джумааты и ячейки Хисбут Тахрир. Вот сейчас все это разгребли за последние пять лет. А потом был день референдума. За несколько часов до начала референдума нам очень нужен был представитель татарской диаспоры, желательно ветеран Великой Отечественной, который воевал, чтобы он нам рассказал свое мнение – рад он или не рад. Мы вышли на сына одного такого ветерана, живущего в Ялте, сын страшно не хотел ни с нами разговаривать, ни чтобы мы к его отцу приезжали на следующий день, и вдруг меня как вот прорубило, такое озарение было, я говорю – вы понимаете, мы живем на сломе исторических эпох. И сейчас, в эти дни, любое свидетельство современников останется в веках. Такая пауза повисла и этот парень, татарин, говорит – вы где остановились, я к вам сейчас приеду и все расскажу. Я говорю – да сегодня не надо, давайте завтра с утра пересечемся. Ну, вот утром встретились, поговорили. Я не видел, не зафиксировал глазом никаких более-менее внятных протестов, скажем так, украинской стороны. Вот, кроме столкновения с татарской диаспорой под стенами крымского парламента, ничего подобного не было. Мы выехали на прилегающую территорию, в город Херсон, ближайший к Крыму городок. Секунда промедления и нас, наверное, било бы человек 50, а, может быть, 100, потому что, едва мы начали опрашивать людей в центре Херсона, ну, вроде российский город, вокруг нас сразу же стала стягиваться толпа с палками, потом мы с Сашей Коцем, под предлогом, что нам нужно аккумулятор в камере поменять, - прыгнули в машину и уехали. То есть, вот такая разница, а, казалось бы, между Симферополем и Херсоном сто с чем-то километров, а совершенно другие настроения и совершенно другие цели в жизни. Можно посмотреть по цепочке исторических событий. Я считаю, что Украиной нужно было заниматься уже в тот момент, как высохли чернила на всех документах, которые сопровождали распад Союза. Но у России не было на это ни сил, ни желания, и только в начале 2000-х пошли какие-то подвижки. Помните челночную дипломатию Лужкова – стали вкладывать деньги в пророссийские организации в Крыму, сразу же, мгновенно, в Киеве проходит прозападный оранжевый майдан. В 2014 году, если не ошибаюсь, все эти события были приурочены к тому, что заканчивается аренда военной базы Черноморским флотом. Я не думаю, что это вранье, иллюзии или какое-то лукавство, но я верю источникам, которые говорили о том, что западные квартирмейстеры уже определили места для постоев каких-то инженерных войск, которые должны были дальнейшую инфраструктуру строить, переделывали для размещения войск НАТО. Приднестровье можно отзеркалить, аналогичная такая точка напряжения, исчезла из информационного поля примерно лет через 10 после образования Приднестровской народной республики. Я думаю, еще пять лет потерпеть и все как-то свыкнуться, что Крым российский. Можно было понять, что виды/планы на Крым существуют в тот момент, когда мы отказались категорически убирать наш флот из Севастополя и было понятно, что не оставят эту ситуацию в покое и не дадут владеть Крымом каким-то третьим странам, размещать там недружественный государству воинский контингент, и там будет либо Россия, либо никто. Вот так и получилось. Александр Коц — военный корреспондент «КП» - В Крым я прилетел сразу после майдана. Люди на улицах еще не верили в то, что это пришла Россия. Мы приехали сразу к зданию Госсовета, где накануне прошли стычки в меджлисовцами, крымскими татарами. Их там уже не было, потому что они, видимо, уже почувствовали, что повторно такую потасовку затеять уже не удастся, уже над зданием Госсовета висел российский флаг, уже его охраняли какие-то странные люди в форме и с автоматами. Уже по дорогам Крыма ездили колонны невиданной до этого момента техники типа «Тигров». Их и в России на тот момент еще не так много было, но они появились на улицах Крыма. При этом на многих даже не были сняты номера, по которым в принципе можно было понять, из какого военного округа приехали те или иные бойцы. Но при этом обращало на себя внимание, что были вооруженные люди и не армейского типа. Я только позже узнал, что это была и местная самооборона, которая разжилась оружием благодаря усилиям ветеранов из боевого братства. Их туда приехало порядка 100 человек, причем 40 человек из Мариуполя. И вот первый захват воинской части – это была Балаклава, пограничная бригада, где как раз самооборонцы разжились оружием. Больше всего, конечно, впечатляла российская армия.Тут мы видели рождение новой Российской армии. Современно экипированный спецназ, который четко действовал, каждый был на своем месте, каждый знал, что делает. Мы это наблюдали по захватам воинских частей, по их блокированию. Наверное, самое громкое - это блокирование береговой обороны в Перевальном, недалеко от Симферополя, куда приехала большая колонна российских военных. Достаточно четко и быстро окружили воинскую часть. Украинцы тогда пытались сопротивляться, даже расставили по огневым точкам свои БМП, но в ходе переговоров все-таки стволы в разные стороны были разведены, была достигнута договоренность, что военные допустят в свой военный городок представителей на избирательный участок, и если захотят, тоже проголосуют. С этой частью поразительный момент. Более 50% её военнослужащих остались служить в России, хотя на тот момент они изъявляли такую ярую проукраинскую позицию. Сама часть преобразилась (я только что оттуда вернулся). Это сейчас такой щит, основной форпост наземных сил в Крыму, с танками, с вооружением, с тяжелой техникой, с артиллерией. Совершенно современная воинская часть. То есть не те две казармы одноэтажные, которые были раньше, а три современные казармы, в которых срочники живут, как в гостинице, в номерах по 3 человека с собственным душем, собственным туалетом. Второй впечатляющий момент – это та эйфория, которая была у крымчан, когда был объявлен референдум, когда были объявлены результаты референдума. То есть это такая атмосфера невообразимого праздника. Я никогда такого нигде не чувствовал. Просто пробирает до мурашек эта атмосфера, когда весь город высыпает на улицы с российскими флагами, целуются, плачут, смеются, братаются. Потому что если бы не поддержка людей, наверное, было бы бессмысленно вводить туда войска. Я боялся, что возможно какое-то локальное кровопролитие. Были достаточно серьезные стычки с украинскими военными в Феодосии, где не хотели поднимать российский флаг в воинской части морпехи. Были серьезные столкновения на Бельбеке, на аэродроме. Все это могло закончиться кровью. Но ставка была сделана именно на бескровное разрешение этих конфликтов. На самом деле удивительно, что ни у кого не сдали нервы, и за эти дни никто не погиб. За сутки до нашего приезда вышли представители крымско-татарского меджлиса, и они пытались взять под контроль парламент. Им противостояли обычные люди. У меня есть знакомый, который там был, Виктор Аносов, на тот момент просто строитель. У него была своя строительная фирма, он просто записался в народное ополчение, и вот они пытались противостоять этой толпе крымских татар. Но на тот момент (это было 26 февраля) крымские татары были более организованной и структурированной организацией, и им удалось оттеснить это народное ополчение от здания Госсовета. Казалось, что тогда битва была проиграна, но наутро на здании Госсовета появился российский флаг, и появились люди в форме, которые и контролировали здание парламента, собирали по всему Симферополю депутатов, которые должны были принять соответствующие законодательные акты по поводу объявления независимости и референдума. Эта операция уникальная. Во-первых, это скрытная передислокация огромного количества войск с материка на полуостров. Никто этого не заметил – ни украинские спецслужбы, ни американские. Это был такой серьезный щелчок по разведке США, которая просто проморгала эту переброску огромных контингентов. Во-вторых, это само позиционирование военных на полуострове. То есть они вели себя не как оккупанты или захватчики, они пришли как помощники. Не случайно появился этот термин «вежливые люди». Давайте говорить откровенно, поскольку я много с военными работаю, вежливость им как-то не свойственна обычно. Это люди достаточно грубые, с которыми очень сложно разговаривать. А здесь мы увидели совершенно другую армию. В-третьих, это бескровная операция. Изначально план был такой, чтобы было меньше поводов обвинить Россию в каких-то страшных грехах. Поэтому достаточно долго велись переговоры, в том числе и с привлечением политиков, там участвовали и сенаторы Это достаточно сложный процесс. В том же Перевальном созывали целый совет командиров воинских частей. Там приехало около 60 офицеров, и часов 5 были такие серьезные «качели», чтобы каким-то образом договориться о том, чтобы не открывать огонь, не доводить до кровопролития. Если бы иностранные спецслужбы не «проморгали», боюсь, что в этом случае украинцы могли получить сигнал от своих западных кураторов о том, что такая операция готовится, и украинцы могли бы успеть подготовиться к приходу российских войск. То есть и линия обороны, и охранение частей усилить, и т.д. Я думаю, тогда все эти войсковые части, которые находились на полуострове - а там, извините, группировка была около 20 тысяч человек, тогда бы пришлось воевать. Без боя украинцы могли бы не отдать. Я думаю, они могли бы оказать сопротивление, и, конечно, без потерь Крым мы взять бы не смогли. Наталья Поклонская — депутат Госдумы, бывший прокурор Крыма. - 5 лет назад, в марте, я вернулась в Крым после государственного переворота на Украине, который для нас, сотрудников прокуратуры Украины в Киеве, начался 30 ноября. Тот бардак, безобразия, творившиеся на улицах города Киева, конечно, никогда не забудется, он останется в памяти, эти их лозунги нацистские, эти безобразные лица с кастрюлями на головах, картавый голос знаменитого Парубия и т.п. Я вернулась домой в Крым защищать свою Родину, защищать свою семью. Потому что я крымчанка, потому что мы все понимаем, что если мы не будем защищать свои интересы, не будем защищать светлую память своих предков, не будем гордиться своей историей, не будем отстаивать и беречь свои традиции, культуру, все, что мы имеем, нашу сущность, то эту сущность можно легко отнять. Поэтому, приехав в Крым 5 марта 14-го года, я договорилась о встрече с Сергеем Валерьевичем Аксеновым, и 8 марта приехала к нему на встречу, для того чтобы предложить свою помощь в защите Крыма, нашей Родины. Я представилась как действующий сотрудник Генеральной прокуратуры Украины. Он сказал, что есть человек на должность прокурора автономной Республики Крым – Штехбарт Александр Людвигович, и если ты готова, то ты можешь ему помогать, но зарплаты у нас не будет, потому что Киев финансировать прокуратуру не будет, и денег нет. Я ему сказала, что сейчас о деньгах вообще даже думать не надо, потому что нужно прежде всего защитить свою Родину. Может быть, кто-то подумает, что я ерунду говорю по поводу денег. Но, представляете. Живешь в Киеве, прекрасная квартира, замечательная работа, заработная плата неплохая на карточку приходит. Идешь в магазин хлеб купить. Я жила в центре Киеве. Ты идешь мимо сумасшедших, которые кастрюлями головы покрывают, костры жгут, бутерброды, чаек попивают, орут, как сумасшедшие. Ты идешь среди них в магазин купить продукты. А продуктов в магазине нет. Потому что продукты завезти в магазин нельзя было, активисты майдана всё перекрывали, грабили. Деньги снять ты тоже не можешь. Даже если деньги есть, ты их потратить не можешь. Ты можешь с этими деньгами сходить в туалет. Вот что такое война. Вот что такое их хваленая революция. Это революция позора. И вот после всего этого, говоря о заработной плате и денежном вознаграждении за работу в Крыму, я, конечно, ответила Сергею Валерьевичу: «Да какие деньги? Надо грызть землю зубами, но защитить свою землю, свою Родину – Крым, не пустить националистов на полуостров». Крым, слава богу, не увидел того, что видел Киев. Слава богу, и Крым не увидел тех страшных событий, которые были в Киеве. К сожалению, некоторые крымчане увидели. Потому что с нами были отправлены в командировку наши сотрудники «Беркута». Это Андрей Федюкин… (не помню фамилию) из Евпатории, который погиб, из Феодосии и Бахчисарая, три сотрудника приехали. Их привезли в Крым трупами, потому что их убили на майдане. Это герои «крымской весны» тоже, эти люди, которые погибли. Нельзя об этом забывать. Я видела этих сотрудников «Беркута», мы были все вместе, жили в Генеральной прокуратуре, они жили с нами, на полу спали. «Крымская весна» - это наша победа, это народная победа. Никакой политики в «крымской весне» не может быть. Потому что это не политическая партия, это народная победа, просто живущих людей. Все объединились. Было такое сумасшедшее единение. Какую партию ты поддерживаешь – правую, левую, центральную, неважно, все объединились для достижения одной цели, благородной цели, без корысти, без желания и стремления стать знаменитым, богатым. Желание одно – защитить Крым, чтобы выжить, чтобы иметь право разговаривать на родном языке и воспитывать своих детей на родном языке, в школу их водить. Чтобы снаряды не летали над головами. Слава Богу, президент нас поддержал. Мы обратились к нему с просьбой, чтобы он нас вернул на родину. Мы прошли тот тяжелый, рискованный путь, мы все были под таким гнетом угроз, мы рисковали своей жизнью, своим здоровьем, своими семьями. И президент Владимир Владимирович Путин нас услышал. И он отважился на такой шаг – поддержать обычны�